0
0
Православный человек не может представить себе храм без священных изображений. Иконы помогают человеку сосредоточиться на молитве, сближают Церковь земную и небесную, являя ее единство. Однако часто в наше время можно услышать слова людей, утверждающих, что почитание икон является языческим обычаем и противоречит второй заповеди ветхозаветного Закона, данного через Моисея. Они также утверждают, что иконы не являются апостольским установлением и появились сравнительно поздно. Так ли это?
Православная Церковь свидетельствует, что священные изображения являются апостольским установлением и имеют свое основание в Священном Писании. Обратимся к некоторым изображениям растений как символам древнехристианской иконописи.
Очень часто и во многих христианских катакомбах встречается изображение виноградной лозы. Древнейшее изображение виноградной лозы находится в катакомбах Домициллы. Эту фресковую роспись относят к концу I — началу II века. Весьма символично изображение в куполе храма в Эль Бауит (V век), где лоза помещена в центре, а ветви распространяются на все пространство купола.
Первыми христианами использовались еще и другие символические изображения. Пальмовые ветви служили знаменем победы и торжества и обычно изображались на могилах мучеников, так как для христианина, по словам Тертуллиана, пострадать за веру — значит победить. Пальмовая ветвь символизировала победу над смертью, будущее воскресение и часто изображалась рядом с надгробными надписями.
Лавр, который в христианском искусстве часто соединялся с монограммой Иисуса Христа, по своему внутреннему смыслу и значению был близок к ветвям пальмы, так как в древности лавровыми венками награждали героев и блистательных полководцев. Поэтому лавровый венок также служил «символом победы над смертью и дьяволом».
Изображение кипариса, всегда зеленого, полного жизни и благовонного, по толкованию святого Амвросия Медиоланского, означало бессмертие праведной души. Он пишет: «Этот вид дерева никогда не теряет своего зеленого наряда, только одно это дерево ветер никогда не лишает красы; только с его одного не сбрасывается одежда, и оно не покрывается новым одеянием. Вот также и апостольская благодать не знает увядания, но блистает своей красотой. Следовательно, не знает истощения та душа, которая, наполненная неустанным благодеянием, всегда поддерживает здание благочестия и других добродетелей своим стойким величием духа».
