0
0
«ТОП Тверь» продолжает рубрику «Добро пожаловать в Церковь», в которой читателям отвечает лично митрополит Тверской и Кашинский Амвросий.
Владыка Амвросий отвечает на самые простые вопросы о церковной жизни, о богослужении, о всем, что интересует нашего пытливого читателя. Спрашивают посетители сайта о многом, но принцип один — вопросы исключительно простые, часто задаваемые людьми, которые никогда не жили церковной жизнью, не знающие о Церкви ничего или очень мало.
В прошлый раз мы говорили, что все люди грешат примерно одинаково, вне зависимости от статуса и должностей, а сегодня продолжаем тему греха и с помощью владыки Амвросия пытаемся понять, что такое «смертный грех», почему к нему не относится, например, убийство?
Прежде чем ответить на этот вопрос необходимо сделать некоторое “лирическое” отступление. В популярной культуре, независимо от чьего-либо на то желания, богословские вопросы имеют очень смешанное освещение. Так нередко на улице человек может обратиться к православному священнослужителю “святой отец”, увидев это во множестве западных фильмов, естественно, в русском переводе. В то время как, на самом деле такое обращение не принято в православной среде, где к священнику обращаются либо “батюшка”, либо “отец такой-то”, либо в официальных обращениях “ваше преподобие” и т.д. Впрочем, и в католической традиции, а также в ряде других западных традиций также преобладает схожий вид обращения, на соответствующих языках.
К чему это введение? Это простой пример того, как совсем или почти совсем не имеющая отношение к православной традиции терминология проникает в язык повседневности и становится преобладающей. С терминологией приходят и идеи. И если для свт. Феофана Затворника это повод действительно порассуждать о некотором различении грехов в том смысле, что одни сильнее влияют на человека, а другие меньше. И смертным он называет тот, “который отнимает у человека нравственно-христианскую жизнь его”. Для современных же людей это, к сожалению, дает повод к несколько иным рассуждениям, к рассмотрению различных сборников повествующих о грехах и их классификациях, о том как можно все разложить по полочкам, и почему на этих полочках, как кажется чего-то не хватает, но заимствует он это все тоже, увы, из популярной культуры. И хотя такое расследование может быть весьма увлекательным и иногда может даже привести человека к внутреннему озарению и осознанию себя таким, какой он есть, чаще оно становится лишь пустым развлечением не имеющим отношения к духовной жизни.
Что же касается понятия смертного греха в православном богословии, то, как мы видим на примере свт. Феофана, оно достаточно широкое. Святитель в том же месте но далее, даже подразделяет смертные грехи на три класса, но все столь же широкие. К первому он относит “служащие источником для других грехов”; ко второму — ставящие “против Духа Святого”, например, отчаяние или противление истине; а к третьему — “грехи, вопиющие на небо”, к которым относит и убийство. Убийство относится к смертным грехам, например, и с точки зрения католического богословия, однако в популярной культуре по тем или иным причинам понятие смертного греха закрепилось за тем, что в православии, например, называется чаще “страстями”. И уже здесь, конечно же, не место убийству, поскольку оно является лишь следствием страстей, конкретным поступком, а не первопричиной.
