Многие сторонние светские люди могут посчитать, что осуждение бывшего схиигумена Сергия (Романова) и его последующее отлучение, являются следствием обиды официальной Церкви, реакцией на независимость действий и оппозиционность мышления «старца» Среднеуральской обители. В действительности, если отойти от оценочных суждений и «партийной» принадлежности, можно говорить о ярчайшем примере современного явления «внутрицерковного сектантства». Только сухие положения религиоведческой науки и никаких эмоций.
Что же такое «внутрицерковное сектантство»?
По обыкновению, если православный приход превращается полузакрытое сообщество с радикальными взглядами и апокалиптическими настроениями, то он на пути к состоянию «внутрицерковной секты». Такая община охватывает ограниченный контингент верующих, связанных системой достижения особого «спасения». Понятие «спасение для избранных» (якобы более эффективное, чем традиционное общецерковное) соседствует с сектантской ментальностью, оно движется в сторону духовной изоляции.
Община становится локальной группировкой с культом личности «духовника». Создается атмосфера недоверия и подозрительности по отношению к окружающему миру. Уровень враждебности определяется спецификой мировоззрения «духовника», чей «нравственный» ригоризм может быть направлен в сторону как светской культуры, так и сторонних пастырей, и даже Священноначалия. Искусственно взращивается деструктивная атмосфера, где все социальные и культурные явления запятнаны духом Апостасии (телевидение, ИНН, паспорта, популярная музыка). Все проявления светской жизни оцениваются через призму падения, греха. Подобный радикализм выливается в эсхатологическую тревожность. Само понимание спасения и избранничества сужается до размеров одной-единственной общины. Так создается жесткая общинная психология «свой-чужой», склонная к идеологии раскола.
Мы знаем, что секта в ее традиционном понимании – это всегда отход от ортодоксальных догматов или устоявшейся богослужебной практики, это радикальный уклон от Православия. Самая главная «внутрицерковного сектантства» в том, что сектантскую общину трудно идентифицировать, ведь ее адепты по всем внешним признакам являются православными людьми. В случае Сергия (Романова) мы это и наблюдаем. Причина расхождений в представленном случае заключается не в догматике или культовой практике, а в политических и социальных взглядах, вызванных особой сектантской этической позицией. Причем здесь наблюдается полнейшая мешанина из консерватизма (последователи Сергия являются «царебожниками») и радикализма (призывы к революции и свержению политического строя). «Внутрицерковные сектанты» выводят за пределы своих актуальных интересов традиционные догматы и богослужение, как нечто устоявшееся и не требующее обсуждений. В этом смысле они – традиционалисты. Они выходят за рамки сугубо церковной плоскости в необъятную социальную сферу. Но здесь они уже предстают как этические радикалы, занятые лишь проблемами общества.
Ввиду такого смешения общественного и этического от верующего требуется неукоснительное следование определенному типу поведения (к примеру, политический монархизм, неприятие либеральной демократии и общества потребления, культурный изоляционизм, и пр.). Гуру «внутрицерковной секты» конструирует красочные картины Апостасии, изобилующие ужасными деталями (загнивающий Запад-Гейропа, развратные США, продавшие Православие экуменисты, растлевающие СМИ, дьявольский Интернет, и т. д.). Для сектантского наставника важно то, насколько верующие способны перенять указанную картину мира – индоктринировать в свое сознание сектантские представления. Своеобразие «внутрицерковной секты» состоит в том, что она не стремится к спасению светского общества, но лишь предъявляет ему нравственный приговор. Светский мир уже погряз в грехах, и он обречен на падение. Спасение можно получить лишь, будучи частью коллектива избранных. Недостаточно быть нравственным человеком в этом падшем светском обществе. «Внутрицерковной секте» свойственно общее неприятие «внешнего мира», протест против его житейских контрастов. «Внутрицерковная секта» нацелена на радикальную перестройку социальных отношений в рамках единственной общины (последователи Сергия Романова отрицают современное общество и государственный режим). Добиваясь обособления своих членов, «внутрицерковная секта» способствует вызреванию и поддержке закрытых форм хозяйственной деятельности (Среднеуральский женский монастырь является «новоделом», созданный для организации адептов Сергия Романова).
Богословским ключом к пониманию искаженного сознания «внутрицерковной секты» является неправильная трактовка категории «греха». Грех в библейской интерпретации соотносится с индивидуальным нарушением Заповеди Божьей, личностным проявлением зла. Грех предполагает индивидуальную ответственность. Коллективное измерение греха не свойственно библейскому мышлению. Когда ветхозаветные пророки взывали о грехах Израиля, они говорили не о падении целого народа, но свидетельствовали о преступлении против воли Божьей большего числа израильтян, что, конечно, могло привести к национальной трагедии. Вот в этом перерождении индивидуальной трактовки греха в коллективную и заключается фундаментальный соблазн «внутрицерковной секты».
Сектантскому наставнику довольно быстро наскучивает долгая и утомительная ситуация борьбы отдельных людей с конкретными грехами. Они самонадеянно выводят за скобки традиционную аскетическую аксиому о том, что нравственное совершенствование – это долговременное искоренение страстей отдельной личности. Они стремятся оперировать более глобальными феноменами коллективной Апостасии, ужасами эсхатологических настроений, соблазнами потребительского общества. В такой системе координат человек оценивается как хрупкая тростинка перед сатанинскими безднами греха. Наставника «внутрицерковной секты» в духовной жизни его последователей заботит не пастырское исправление мелких индивидуальных грехов, но степень вовлеченности в общинную картину мира Апостасии, именно поэтому среди адептов Сергия Романова с точки зрения богослужебного ритуала так популярен крайне театрализованный обряда «отчитки». Так «отчитка» в рамках конкретной общины становится ритуалом инициации «внутрицерковной секты», символическим шагом освобождения от уз падшего Мира.
Аскетика – предмет сугубо личностный, приватный, ситуативный, требующий переосмысления. Весь громадный свод аскетической литературы, как ни странно, остается лишь набором духовных прецедентов, историей падений и возвышений, но никак ни инструкцией к применению. Аскетические труды требуют тонкой настройки и длительных стараний. Здесь нет панацеи. Последователи современной «внутрицерковной секты», витающие в облаках коллективной ответственности, находят исцеление во множестве мелочных запретов и предписаний, создавая странный социополитический типаж. С точки зрения своих родовых качеств община Сергия (Романова) напоминает больше не христианское сообщество любви и смирения, но братство древнеиудейских ессеев, воинственных законников-ригористов, живших в духовной конфронтации со всем миром. Так личностная духовная работа отдельного христианина подменяется изоляционистской враждебностью общины.