3
0
«Возрождаемый Духом в Крещении, укрепляемый благодатными силами Духа в Миропомазании, каждый член Церкви не обеспечивается этим в своей жизнедеятельности от тех или других уклонений по отношению к идеалу нравственной христианской личности. Принятие Крещения очищает человека только от прародительского греха, принятие Миропомазания только укрепляет его на пути к достижению нравственного христианского идеала, но ни то, ни другое не освобождает его от последствий прародительского греха, иначе – от присущей человеческой природе наклонности ко злу»[1]. Для уврачевания человеческой души, согрешившей тем или иным образом, устанавливается особое священнодействие, совершаемое священниками или епископами – таинство Покаяния. Оно обновляет душу человека, восстанавливает его духовное здоровье.
В истории таинство Покаяния учреждено Самим Спасителем, когда Он явился ученикам Своим по воскресении из мертвых: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: приимите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20:21-23). Эти слова Христа считаются словами, утверждающими таинство Покаяния.
В древности, в первые века христианства, Покаяние понималось как второе Крещение – то есть таинство возрождения для того, кто не смог удержаться в Церкви. «Покаяние, после Крещения, – и главизна спасения для всех верных, и другое очистилище, и второе Крещение, совершаемое посредством исповеди и сокрушения, посильными трудами и слезами»[2].
Надо отметить, что в древности люди причащались без таинства Покаяния. «В древней Церкви Покаяние не считалось обиходной практикой благочестивых верующих, но чрезвычайным средством искупления больших грешников»[3]. Оно совершалось только для тех, кто отпал от Церкви, а остальные причащались постоянно, на каждом литургическом собрании. Так, как это делают сейчас священники.
Говоря о видимой стороне таинства Покаяния в древности, мы можем выделить два действия: 1) совершение таинства силою Святаго Духа через апостолов, 2) исповедание грехов. Причем, как считает А. Алмазов, необходимость их совершения вытекает из слов Самого Спасителя, произнесенных при установлении таинства. Иисус Христос говорит о прощении и оставлении грехов. Эта власть дана земным людям – апостолам (впоследствии иерархам, как их преемникам). Но, чтобы простить грех или оставить его, нужна исповедь кающегося перед апостолом (иерархом).[4]
Несомненно, что совершение таинства Покаяния в апостольское время было актом литургическим и сопровождалось молитвой. Так как никакое священнодействие того времени не совершалось в отрыве от литургии. Понятие «частная треба» было чуждо первохристианскому духу. Эта молитва совершалась после исповеди и имела значение разрешительной[5]. Конкретного текста ее мы нигде не находим, скорее всего, что в каждом конкретном случае она своя (импровизированная), так как единообразия обряда в апостольское время не было. «Есть основание полагать, что в практике апостольского времени произнесение разрешительной поисповедной молитвы сопровождалось возложением руки на исповедника. <…> В подтверждение этому может служить вообще широкая практика руковозложения в апостольском богослужении. Сверх того, если апостольские послания прямо говорят о руковозложении в Миропомазании и Священстве, а в том и другом таинстве это служит символом низведения благодати Святаго Духа, то естественно предполагать то же самое действие в Покаянии, где благодатью Святаго Духа совершается примирение исповедника с Церковью и Христом»[6].
Кроме этих элементов в совершении таинства, можно сказать еще и о поучении, которым сопровождалось любое священнодействие рассматриваемого времени[7]. Этот дидактический элемент имел и сейчас имеет немаловажное значение, так как помимо прощения грехов дается лекарство от душевных недугов.
В древней Церкви было две формы исповеди: публичная и тайная (вероятно практиковавшаяся с апостольского времени[8]).
Публичное Покаяние
Публичное Покаяние совершалось кающимся перед епископом в присутствии всей церковной общины, и назначалась грешникам за особо тяжкие грехи. Кающийся должен был понести соответствующие епитимьи: лишение права участвовать в Причащении, а за более серьезные греховные проступки запрещалось присутствовать на собрании верующих, особенно на литургии.
Публичное Покаяние оформилось в особый чин к концу первой половины III века. Публично кающихся было несколько разрядов:
1. Плачущие (им назначалось место на паперти храма, где они с посыпанной пеплом головой, повергались на землю пред входящими в храм, прося о себе молитв). «Плач бывает вне врат молитвенного храма, где стоя согрешивший должен просити входящих верующих, дабы они помолилися за него»[9].
2. Слушающие (им разрешалось стоять в притворе церкви). «Слушание бывает внутри врат в притворе, где грешник должен стояти до моления об оглашенных, и тогда исходити. Ибо правило глаголет: слушав Писания и учение, да изженется, и да не сподобится молитвы»[10].
3. Припадающие (стояли в самом храме до литургии верных). «Чин припадающих есть, когда кающийся, стояв внутри врат храма, исходит вместе с оглашенными»[11].
4. Купностоящие (участвовали во всех молитвословиях вместе с верными). «А чин купностоящих есть, когда кающийся стоит купно с верными, и не исходит с оглашенными»[12].
Когда завершались дни публичного Покаяния, кающиеся становились полноправными членами Церкви. Это происходило обычно в Четверг или Пятницу Страстной седмицы и совершалось торжественно. Кающиеся являлись к дверям храма, настоятель, прочитав над ними молитвы, вводил их в храм, где они со слезами просили прощения у верных и давали обет не возвращаться к прежним порокам. Епископ возлагал на них руки и дозволял, наконец, быть в общине. Молитва о них и возложение рук епископа составляли сущность разрешения грехов и возвращения в Церковь. Какой-либо определенной формулы, произносимой при разрешении, у писателей древней Церкви не встречается.
По совершении руковозложения кающийся приступает к Причастию Тела и Крови Христовых на литургии: «Конечное же есть, причащение Святых Таин»[13]. С этого момента кающийся вступает во все права верных. То есть Евхаристия являлась логическим завершением, исполнением Покаяния.
Тайная исповедь
Тайная и публичная исповеди восполняли друг друга. Одна подготавливала к другой. На тайной исповеди открывалось внутреннее состояние грешника, исследовался его грех, определялись побуждения и обстоятельства, вызвавшие греховный поступок, узнавалась степень искренности кающегося и давалась ему, если будет нужно, наставление к прохождению публичной исповеди, определялась дисциплинарная мера исправления согрешившего (епитимья).
К концу IX века публичное Покаяние практически всюду в Церкви было вытеснено тайной исповедью.
Начиная с апостольского времени тайная (или индивидуальная) исповедь никогда не прекращала своего существования в Церкви, занимая значительное место в Евхаристическом общении христиан. Все грехи, неизбежные в обычной жизни человека и препятствующие преступлению к Евхаристии выносились на духовное суждение священника.
Более или менее оформленный чин тайной исповеди появляется к концу VI века (чин исповеди Константинопольского Патриарха Иоанна Постника). По этому уставу таинство совершалось примерно так же, как и современное. Это объясняется тем, что чинопоследование исповеди, используемое в Русской Церкви, в своей основе было заимствовано из вышеуказанного чина. С этого времени появляется тенденция к однообразию. В последующие времена появляются и другие чины, которые уже стали схожи в своей основе, но разнились количеством предысповедных и разрешительных молитв, вопросов кающимся, поучениями духовника. После исповеди, как мы говорили выше, следовало Причащение Тела и Крови Христовых.
Раньше Причащение без исповеди было нормой, но постепенно она уходит. По мере того, как все большее количество язычников приходит в Церковь, Церковь разрастается, уровень духовной жизни снижается, начинают грешить постоянно, а причащаться редко. В связи с этим в Русской Церкви возникла «очень тяжелая норма»[14]: без исповеди нельзя причаститься, таинство Причащения соединяется с таинством Покаяния неразрывно. Мирянин не может причаститься без исповеди. Эта норма вошла в жизнь Русской церкви около XVII века и повлекла за собой практику редкого причащения, так как перед причастием стало необходимым говение (пост, молитва, исповедь). Но с другой стороны она была установлена, чтобы не допускать людей к причащению формально, чтобы христиане все-таки помнили, что причащаться можно только с чистой совестью. «Причащение мирян является редким, или, во всяком случае, не ежедневным. В древности присутствие на литургии предполагало и Причастие. <…> Теперь Причастие есть последствие говения, его заключительный аккорд. Причащаются после исповеди, а исповедуются редко. Причастие есть, таким образом, исключительное явление церковной жизни. В древней Церкви, где уровень нравственности был неизмеримо выше, исповедь была исключительным событием, так как совсем по другому протекала покаянная дисциплина, а Причастие было ежедневным или еженедельным»[15].
Протоиерей А. Шмеман в своем труде «Исповедь и Причастие» рассматривает практику Русской Церкви об обязательной исповеди, предшествующей Причащению. В названной работе он отмечает, что невозможность Причастия без предварительного Покаяния оправдано только в случае редкого Причащения, так как если вспомнить о сущности таинства Покаяния, то, как мы отмечали выше – это таинство «воссоединения с Церковью отлученных от нее, а значит от Евхаристического собрания»[16]. Это не означало, что все остальные люди были безгрешными. Но в чинопоследовании Литургии мы можем отметить некоторые моменты, которые указывают на соборное, литургическое исповедание грехов: молитва Трисвятого, непосредственно перед самим Причащением, когда священник выходит из алтаря с чашей, где находятся Тело и Кровь Христовы, он читает молитву, при помощи которой верующие еще раз осознают свою греховность: «Верую Господи и исповедую» и другие. «Все это означает, конечно, – да этого по настоящему никто и не оспаривает, что единственным настоящим условием причащения Святых Таин является членство в Церкви и, обратно, что членство в Церкви осуществляется и исполняется в причащении таинству Церкви. Причащение даруется «во оставление грехов» и во «исцеление души и тела» и потому предполагает раскаяние, осознание человеком своего совершенного недостоинства и причастия как небесного дара, который никогда не может быть «заслужен» никем из земнородных»[17].
Редакция интернет-портала «Миссия сегодня»
[1] Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви. – М.: «Паломник». 1995. Т.1. С.1-2. [2] Писания святых отцев и учителей Церкви, относящиеся к истолкованию Православного Богослужения.//Сочинения блаженного Симеона, архиепископа Фессалоникийского. – СПб.: Изд. Изд. в типографии Королева. 1856. Т. II. С. 314. [3] Арранц М. Путь Покаяния. Таинство Покаяния в Византийской традиции. – Рим. 1999. С.27. [4] Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви. – М.: «Паломник». 1995. Т.1. С.8-9. [5] Смирнов Ф. Богослужение апостольского времени. // Труды КДА. 1873. № 5. С.103-110. [6] Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви. – М.: «Паломник». 1995. Т.1. С.25. [7] Смирнов Ф. Богослужение апостольского времени. // Труды КДА. 1873. № 5. С.107. [8] Алмазов А. Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви. – М.: «Паломник». 1995. Т.1. С.23. [9] Каноническое послание святого Григория, архиепископа Неокесарийского, Чудотворца. Правило 12. // Книга правил святых апостол, святых соборов Вселенских и Поместных, и святых отец. – Изд. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1992. С.289-294. [10] Там же. [11] Там же. [12] Там же. [13] Там же. [14] Воробьев В. Введение в литургическое предание. Лекции. С.8. [15] Киприан (Керн), архим. Евхаристия. – М.: Храм свв. бесср. Космы и Дамиана на Маросейке. 1999. С.297. [16] Шмеман А. прот. Исповедь и Причастие. // Вестник РХД. № 103. 1972. С.55. [17] Там же. С.56.
